И отсюда, уже на основании всей этой проводимой Малкольмом в отношении феномена видения сна логики первого своего онейро-критического аргумента, производится один из первых его «позитивных» выводов:
Раз критерий доказательства (или же критерий опровержения) самого факта существования феномена видения сна в бытии человека, как и критерий определения сущности самого «понятия сновидения» не может быть ни аналитически выводим, ни в целом логически сводим к формам явления всего того, что может составлять собой основу феномена содержания сна как такового (в обоих из обозначенных выше аспектах его явления), то тогда такого рода критерии необходимо искать как за пределами явления того или иного вида содержания «образа» нашего видения сна в своих сновидениях, так и вне пределов содержания определённого вида деятельности нашего «психологического переживания» опыта сна в своём сознании (или в «нашей душе»), производящего им во время или после действия пробуждения нас от сна.
И в целом искомые критерии нам не найти – в пределах образования определённого вида «содержания» той или иной формы явления нам или же нами самими определяемого смысла самого «понятия»1 – феномена состояния сна в бытии своей жизни (в обоих смыслах нашего его понимания: и как понятия dreaming-состояния, и как понятия «так называемого ‘‘being asleep’’»).
Но если мы не имеем достаточных логических оснований выводить существо явления данного нам вида «состояния сна» или искомое нами определение сущности его понятия – из того или иного вида содержания определённым предметно-чувственным образом своего бытия нами испытываемых, «психологически переживаемых» и в конечном счёте описываемых в качестве таковых форм его явления в нашей жизни, то у нас всегда имеется возможность в определённой своей мере сводить его ни к чему иному, как к существу содержания одной из существующих форм нашего собственного же его описания (descriptions, см. эпиграф со всей его «кажущейся парадоксальной» логикой данного здесь определения).
И одной такой, хорошо всем известной и широко применяемый в среде человеческого общения – формой описания существа явления феномена сна в бытии человека как раз и является феномен «рассказывания сна» (“telling a dream”).
Как это в принципе и делает американский философ: объявляя последний феномен единственно верным или наиболее достоверным2 критерием – «верификации» феномена видения сна (dreaming), определения сущности («исходного смысла» или «основного значения») «понятия сновидения» и всей в целом, представляемой в рамках данного методологического подхода к существу предмета своего исследования, «парадигмы сна».3
- «Исходного смысла» или «основного значения» определения сущности данного понятия состояния сна (причем совершенно без разницы понятия какого именно «состояния сна»: the concept of dreaming или the concept of sleep), определяемого здесь, прежде всего и главным образом, по своему «логическому» – то есть определённым своим образом выраженному в том или ином виде «речи» предметно-смысловому или в чистом своём виде предметно-языковому – «содержанию».
- Разумеется, в достаточно специфичном понимании принципа «достоверности» как существа самого предмета своего исследования, так и всех проводимых в его отношении методов описания. А именно – способности предмета данного исследования и способов его описания более или менее адекватным своим образом отвечать существующим правилам логического анализа (или анализа в чистом своём виде лингвистического: структурно-грамматического, семантико-синтаксического и т.д.) применяемых в их отношении форм «употребления языка» и установленным нормативам верификации всего здесь анализируемого, описываемого и произносимого в речи.
- См. ещё одно из подобного рода малкольмовских определений (включая в этот ряд определений и слова эпиграфа) своего основного критерия сна: «Употребление слова «сон» [word ‘dream’] в его основном значении [basic sense] подразумевает, что человек не может видеть сон, если он не спит [cannot dream unless he is asleep]. Критерием того, что кто-либо видит сон в этом смысле, является рассказывание сна после пробуждения [is that upon awaking he tells a dream]» (Н. Малкольм, Состояние сна, с. 50). Ср. с уже приведёнными нами определениями смысла этого, пожалуй, для самого Малкольма главного вывода всего его исследования в целом последнее его утверждение на этот счёт (данное в самом конце книги и, на наш взгляд, отличающееся от предыдущих дефиниций более строгим разделением своих понятий и ещё более бескомпромиссным для себя заключением): «Я подчеркивал, что критерием того, что сон имел место, и критерием содержания сна [criterion of the occurrence and content of a dream] является рассказывание сна. Сновидение [Dreaming] не должно рассматриваться как нечто логически независимое от отчетов о сновидении [something logically independent of dream reports]» (там же, с. 109).
