3.2.04.08
Но как бы там ни было, каким бы, по мысли Плотина, не-противоречащим одно в отношении другого образом не производилось сочетание друг с другом смыслов всех перечисленных здесь видов движения или образов действия «души» (таких как падение, бегство, блуждание, переход, изменение, превращение, возвращение), происходящих с ней на пути её «нисхождения в тело», собственно для нашей темы исследования становится более интересным несколько иной вариант интерпретации смысла двух последних выражений Гераклита и обозначаемых ими двух образов действия или способов существования человеческой души: «отдохновение в изгнании» и «сменяясь, отдыхает».

И смысл нашего истолкования будет заключаться в том, что оба эти образа действия отдохновения (передышки, перерыва, задержки, временной отсрочки или даже полной остановки) «в пути» мы можем понимать как две формы явления или два способа существования феномена сна в бытии человека, жизни его «души» и в целом деятельности существа самого человеческого сознания («логоса» его души), который имеет место быть, способен определённым своим образом происходить и действовать двумя возможных здесь для себя «путями» (ὁδὸς):

Первом для себя «пути вниз» (Гераклит), пути «нисхождения души в тело» или «ниспадения в мир» (Платон, Плотин), пути «изгнания от бога и блуждания» (Эмпедокл), на котором собственно и проявляет себя первая форма явления или первый способ существования феномена сна – «отдохновение в изгнании» (ἀνάπαυλα ἐν τῆι φυγῆι).

И втором пути – пути её «отдохновения» от первого: прерывания образа действия своего «свободного» полёта-падения «вниз» или прекращения движения «нисхождения в тело». Пути смены путей. Пути «необходимой перемены» (ἀμοιβάς τε ἀναγκαίας) одного пути на другой обратно ему противоположный. И, наконец, пути происходящего здесь с существом этой самой «падшей» души события её собственного превращения – совершаемого в самом образе жизни и способе её бытия определённого рода его глубинного, «коренного», более основательного (или обновительного: предоставляющего основу, дающего возможность «начать всё снова»), чем одни только его «качественные» преобразования (ἀλλοίωσίς) – изменения (μεταϐάλλον), которое можно представить собственно другой формой явления или вторым способом существования феномена сна в бытии человека, жизни души и деятельности самого его сознания – «сменяясь, отдыхает» (μεταϐάλλον ἀναπαύεται).   

На первом пути с существом «нисходящей в тело» души происходит примерно тоже самое, что мы обычно понимаем под образом действия своего погружения в сон, процессом засыпания или путём перехода из состояния бодрствования в состояние сна.

Или, как его ещё называют, путём «бегства» из одного образа своего видения явлений мира и бытия в другой: из образа мира видимого «наяву» в образ мира видимый «во сне» – в мир образов своих сновидений.

Этот самый процесс засыпания можно описывать подобно тому, каким образом Аристотель представлял порядок действия – описывал структуру самого «движения» (κίνησις) «претерпевания» (πάσχειν) определённого вида «страдания» (πάθος):

Процесс погружения существа подверженного тому или иному виду сугубо внешнего для него («физического»: предметно-вещественного, телесно-ощущаемого и в целом чувственно-воспринимаемого) воздействия (ποιεῖν) – или же если мы рассматриваем случай временного прекращения последнего (что собственно и происходит во время сна), то уже чисто внутреннего («психологического»: происходящего уже в самой «душе» или «уме» и в целом сознании человека) образа действия продолжения «последствий» этого самого воздействия – в особого рода «страдательное состояние» образа его жизни и бытия.

И одним из видов такого рода совершенно особых, от всего прочего обособленных состояний «страдания» человеческого образа бытия и деятельности сознания собственно и является феномен состояния сна в обоих формах своего явления или способах существования в жизни человека.

Основным условием возможности происхождения подобного рода страдательного состояния человеческого образа жизни и бытия здесь представляется исходная предрасположенность (διάθεσις) к тому или иному виду своего «страдания» и собственно сама способность (δύναμις) «страдать» существа его испытывающего, которая реализует себя в последовательном осуществлении трёх первых структурно-образующих моментов произведения действия данного вида страдания (см. более подробно обо всём этом [➥3.2.05.03(***)]):

Первом моменте – совершении действия прикосновения (ποιεῖ θίξει) существа производящего данный акт своего «воздействия» к существу его претерпевающему;

Следующим за ним – втором моменте приведения в движение существа последнего, производящегося посредством действия привнесения существом первым и принятия на себя вторым определённого рода «формы» движения или восприятия им самого «образа» (εἶδος) бытия первого;

И последнем третьем – заключительном для всей описываемой здесь трёхчастной структуры происхождения страдания (но до конца не завершающим его собой, не прекращающим данную форму движения страдания в бытии человека и мире) – моменте совершения действия самого разного рода качественных изменений (ἀλλοίωσίς), происходящих как с существом испытывающим на себе этот самый вид воздействия, так и с производимой в данном отношении формой его взаимодействия с существом на него воздействующим – и выражающихся здесь уже никак иначе, как образом действия более или менее полного уподобления (ὅμοιόν), как минимум, одной из сторон производящейся формы взаимодействия другой (а именно – уподобления существа претерпевающего воздействие существу его производящему).

«Как минимум» – если дело не доходит до момента полного «обращения» одного в другой и в целом их общего «взаимного превращения» (ἄλληλα μεταβάσεις) друг в друга.

То есть пока не происходит, не производит эффект своего «обратного» действия, по сути своей уже четвёртый момент – момент действия полного и окончательного для себя перехода (μεταϐάλλον) этих двух сторон образующейся здесь формы взаимодействия между образом бытия «действующим» и «страдающим» друг в друга, который теперь будет определяться уже тем, что обе эти стороны в своем отношении друг к другу начинают достигать не только меры их полного уподобления друг другу по своему собственному «виду», но и также ещё вполне определённого рода формы отождествления друг с другом самих образов их бытия.   

Пока, наконец, для них обоих не наступит момент полного и совершенного, по сути своей «коренного», глубинного, сущностного изменения (в значении μεταβολὴ, изменения в собственном смысле этого слова «метаболического», а не одного только изменения «качественного» в значении ἀλλοίωσίς: как перемены «видов» или видо-изменений «качеств» и «свойств») – всего их существа и присущей им формы взаимоотношения в целом.

И прежде всего – это будет момент сущностного изменения и в целом становления другим способа бытия или образа жизни того самого вида сущего (в данном случае существа человека или его «души»), которое смогло пройти весь этот путь своего «страдания» от начала и до конца, тем самым в полной своей мере его исполнив и окончательно для себя завершив.

В нашем же случае рассмотрения сущности явления и способа существования феномена сна в бытии человеческой жизни и деятельности сознания это будет известного рода феномен полного отсутствия или же момент «временного» прекращения страдания (на данный момент времени его «прерывающего» и «успокаивающего», ἀναπαύεται), случающийся и вообще имеющий место быть в бытии человека в состоянии «глубокого сна» (см. [➥3.2.03.15] и далее), а также производящийся в образе жизни и деятельности его «души» (сознания в целом) по принципу представленного Гераклитом образа действия – μεταϐάλλον ἀναπαύεται: «сменяясь, отдыхает» или «изменяющееся покоится».