Сон как граница явления

1

Не нужно никакого выхода! Неужели вы не видите, что выход — это тоже часть сна? Всё, что вам надо делать, — это  увидеть сон как сон.

     Нисаргадатта Махарадж, Я есть То, гл. 29

И такого рода первые свои «теоретические вводные» положения мы бы могли в целом свести к трём перво-исходным тезисам [➥3.2.01.06; 3.2.01.12; 3.2.02.01].

***

Понятие «тезис» мы будем здесь брать и использовать, мыслить и понимать в его чисто «классическом», собственно аристотелевском определении смысла этого философского термина – как «предположение сведущего в философии человека, не согласующееся с общепринятыми».

Или такого рода философско-теоретические «предположения» выдвигаемые нами в качестве трёх основных тезисов нашего исследования феномена сна – «для доказательства которых у нас есть довод, противный общепринятым мнениям» (см. Аристотель, Топика 104b 18-25).

Тем не менее при последовательном выдвижении в определённом порядке своего следования друг за другом каждого из этих трёх тезисов по отдельности, а также при попытке своего определения характера их отношений друг с другом, мы хотели бы избежать ставшей уже давно привычной для философии нашего времени и как бы само собой здесь напрашивающейся схемы истолкования сути этих отношений в рамках диалектической логики Гегеля – как отношения тезиса, антитезиса и синтеза.

В основе нашего осмысления характера логических отношений друг с другом всех этих трёх для существа исследуемого нами феномена сна феноменологически исходных положений мы хотели бы видеть и понимать несколько иную логику определения сути их взаимосвязи друг с другом, чем это могла бы дать логика проходящей путь своего «диалектического развития» мысли: исходящая в движении своего мышления от первоначально утверждаемого «тезиса», затем приходящая к отрицающему его в качестве своей противоположности «антитезису» и в конечном итоге переходящая к некоему определённым своим образом сочетающему между собой смыслы обоих этих положений «синтезу».¹

С другой стороны, раз уж мы коснулись здесь существа такого рода логических оснований построения «философской системы» мышления Гегеля, тогда мы в связи с этим хотели бы обратить внимание и на то, что немецкий философ, помимо этой своей общеизвестной троичной структуры определения им хода «диалектического развития» мысли (заключающего в себе не только момент полагания существа первоисходного тезиса в качестве первого своего основоопределяющего «начала», но и момент более или менее полного его «отрицания» и окончательного для себя «снятия» на каком-то уже другом витке развития этой самой мысли), может нам предложить и несколько иной путь или даже совсем другую логику постижения сути первоначально выдвигаемого положения в качестве своего основополагающего тезиса – как уже собственно «логического начала» построения фундамента всего воздвигаемого здесь здания «науки» познания и самой её «логики»  в целом.

Но в таком случае нашего рассмотрения существа выдвигаемых нами тезисов и понимания сути их отношения друг к другу мы начинаем иметь дело с уже не в чистом своём виде троичной структурой указанного нами выше пути движения мысли, но с совсем другого рода – двоичной структурой, в определённом смысле этого слова «двоякой» формой отношения между собой двух, выдвигаемых в качестве одинаково первых своих положений, «начал» производимого здесь способа мышления или вида познания.

В начале первой книги своего философского труда «Наука логики» Гегель даёт определение такого рода формы двойственности бытия или «двоякости» нашего понимания (ср. другой вариант перевода этого места)² существа выбранного нами в качестве отправного пункта своего мышления (и в целом познания) «логического начала»:     

Два возможных понимания его характера мы уже назвали выше, а именно, его можно понимать как результат, полученный опосредствованно, или как подлинное начало, как непосредственное.

Так вот, как это станет ясно из дальнейшего хода нашего исследования, выдвигаемое нами в качестве своего «первого тезиса» [➥3.2.01.06] положение о сущности явления и форме существования феномена сна в бытии нашей жизни и деятельности сознания (включая сюда и деятельность нашего собственного его познания) мы, согласуясь с представленной здесь формулой Гегеля деления существа исследуемого нами предмета и самого этого проводимого в его отношении исследования на два своих «логических начала», вполне можем определить его для себя – как «результат, полученный опосредованно».

А всё что можно было бы сказать о форме существования феномена сна и способе нашего его рассмотрения в рамках «второго тезиса» [➥3.2.01.12] мы также с полными на то логическими основаниями могли бы утверждать, что имеем здесь дело с таким феноменом нашего жизненного бытия и деятельности сознания, который способен выступать и по отношению к существу самого исследуемого нами предмета, и по отношению к проводимому методу его исследования (и даже более того – по отношению к нам самим его исследующим, так или иначе вступающим в своё собственное к нему исследовательское, познавательное, мыслительное, созерцательное, изобразительное, выразительное и вообще какое-либо ещё отношение) – как само «подлинное начало», как самое «непосредственное».

Что же касается основ нашего исследования форм явления сна и способов нашего их познания установленных в рамках «третьего тезиса» [➥3.2.02.01], то мы можем здесь применить примерно ту самую логику его отличия от основоположений первых двух тезисов, какую применял Гегель проводя отличие своего определения понятия «начала» от определяемого им понятия «принципа», производимого в данном отношении вида научного познания или какого-либо ещё другого вида познавательной или мыслительной деятельности.

Существо же определения последнего заключается, по мысли Гегеля, в том, что оно в отличие от первого (в обоих из обозначенных им аспектах определения существа «логического начала») – по сути своей дающего чисто формальное, предельно простое, сугубо «абстрактное» определение того, с чего собственно (в данном случае – с какого именно своего производно «опосредованного» или же исходно «непосредственного» определения начала) следует начинать данный вид исследования и в каком направлении следует вести весь последующий ход его изложения, – способно представлять и в целом составлять собой саму содержательную основу проводимого здесь способа изложения и подаваемого материала исследования.

На тех же страницах «Науки логики» мы находим такое определение Гегелем понятия «принципа» проведения определённого вида философского мышления или научного познания, которое мы сможем использовать в ходе нашего дальнейшего исследования феномена сна и образа нашего его видения в бытии своей жизни:     

Принцип есть некое так или иначе определенное содержание — вода, единое, Нус, идея, субстанция, монада и т. д.; или, если он касается природы познания и, следовательно, по смыслу данного философского учения представляет собою скорее только некий критерий, чем некое объективное определение — мышление, созерцание, «я», сама субъективность, — то также и здесь интерес направлен на определение содержания.

Таким образом, как мы это хорошо видим из приведённой цитаты, и гегелевское определение «принципа» как своего рода «начала» произведения определённого вида деятельности научного познания или философского мышления также предполагает двоичную структуру в формировании «содержания»:

С одной стороны, это есть принцип задающий «начало», производящий основу формирования «некоего», так или иначе определённого содержания того, что может составлять собой существо самого «предмета» или же «метода» (и тот и другой, с точки зрения логики Гегеля, по сути своей едины, в «принципе» одно и тоже), устанавливаемых в рамках проводимого здесь вида деятельности научного познания или философского мышления. 

С другой – принцип дающий «начало» определения содержания, определяющий саму «природу» происхождения данного вида познания или мышления, устанавливающий «некий критерий» определения того, что может представлять собой подлинный предмет или правильный метод производимой в его отношении познавательной или мыслительной деятельности.

Все эти выявленные на основе некоторых приведенных здесь гегелевских определений структуры деления понятий и формы их отношений друг к другу (в том числе и структуры двоичные, исходно двойственные формы отношений) – такие как отношения понятий «начала» и «принципа», «непосредственного» и «опосредованного», «формы» и «содержания», «определения» и «определённого» (или неопределённого, неопределимого), «предмета» и «метода» и др., в дальнейшем будут более подробным образом нами рассмотрены уже в прямом своём применении к существу главной темы и основного предмета нашего исследования.

1. Правда все эти три стадии происхождения рассматриваемого нами вида движения мышления или познания – его «исхода», «прихода» и «перехода» (см. доклад М. Хайдеггера «Гегель и греки», в сборнике «Время и бытие», с. 384) – скрывают за собой ещё одну, четвёртую, имеющую по отношению к предмету обретаемого здесь знания или его постигающей мысли противоположно-направленную форму движения – движение «обратного хода» совершаемого по отношению уже к самому субъекту мышления или познания. – Движение возвращения существа познающего «духа» или мыслящего «ума» к самому себе. (Ср. определения сути этой формы обратного по отношению к предмету своего познания или мышления движения «ума» в трудах Аристотеля [➥3.2.01.06(***)] и Плотина [➥3.2.03.21]). Но мы о существе такого рода совершенно другой (особо выделенной Гегелем в своей диалектической системе «философии духа») – по отношению к указанным первым трём видам движения происхождения всего «процесса» познания или мышления в целом (процесса его продвижения «вперёд» к своему «предмету» или восхождения «вверх» по «лестнице познания») обратно-противоположной (противоположно-направленной) формы движения существа самого познающего «духа» и мыслящего «ума» – здесь говорить не будем. Оставим речи о сути явления и образе действия существа подобного рода совершаемого в бытии человека и деятельности сознания пути «возвращения к себе» более подходящее для этого время и место.
2. О том, что характер подобного рода двойственности бытия «логического начала» имеет под собой не одну только психологическую природу нашего его «понимания», но также ещё и чисто феноменологическую составляющую (раскрываемую в рамках гегелевской философии под знаком осуществляемого ею проекта «феноменологии духа»), и даже в некотором смысле этого слова онтологическую основу своего определения Гегель сообщает несколькими строками ниже по тексту: «нет ничего ни на небе, ни в природе, ни в духе, ни где бы то ни было, что не содержало бы в себе столь же непосредственность, сколь и опосредствование, так что эти два определения оказываются нераздельными и неразделимыми, и указанная противоположность между ними являет себя чем-то ничтожным» (Гегель Г.В.Ф., Наука логики, Книга первая, Учение о бытии, С чего следует начинать науку, с. 49). О последнем собственно онтологическом аспекте определения такого рода характера двойственности бытия «логического начала», когда, с одной стороны, начало определяется «как результат, полученный опосредованно» и с другой – берётся «как подлинное начало, как непосредственное», Гегель более ясным своим образом говорит в том месте, где он производит «подразделение» уже понятия самого «бытия» как такового на три возможных его определения. И производит он это деление понятия бытия никак иначе, как согласно проведённому им до этого принципу двоичного деления понятия «логического начала». На одну строну проводимого им здесь деления понятия бытия Гегель отводит такие два по сути своей противоположные друг другу его определения: как бытие, которое может быть «определено вообще по отношению к другому» и как бытие, которое «определяет себя внутри самого себя» (см. там же с. 64). Как мы это хорошо здесь видим в обоих этих определениях бытия Гегель сохраняет за такими определениями его понятия возможность опосредованного к нему отношения. И на другую сторону, а именно на сторону определения понятия бытия как собственно «начала», немецкий философ отводит совсем другое его определение: «бытие есть та абстрактная неопределенность и непосредственность, в которой оно должно служить началом» (там же).  При этом он специально указывает на то обстоятельство, что перед тем как давать бытию такого рода его определение необходимо от него полностью отделить и в целом «отбросить» приведённые им два предыдущих «подразделения» бытия. И это хотя бы уже потому, что в этом самом третьем определении бытия никоим своим образом не допускается какая-либо форма его опосредующего отношения – ни в отношении к «самому себе», ни по отношению к чему-либо для себя «другому».