3.2.01.08
Обозначенный выше признак «априористического перфекта» определения способа бытия и существа самого явления сна в нашей жизни предоставляет возможность проведения достаточно ясного для себя различения и наиболее строгого отграничения формы явления феномена «видения сна» от формы данности – предмета нашего чувственного восприятия.1

К тому же последнее, помимо всего прочего, определяется ещё и тем, что оказывается способным наиболее своим тесным (телесно-тесным) образом связывать действие нашего чувства с предметом чувств во времени, «привязывать» его к всего одному своему – единственно здесь данному месту (в конечном счёте месту нахождения и времени действия контакта органа чувств с объектом ощущения); оказывается способным связывать данные наших чувств вместе (или в одно своё время) – в вполне определённом для нас «здесь и теперь», в самом «настоящем» совершения действия, произведения акта того или иного вида чувственного восприятия.

Например, в отношении определения нами формы явления и способа данности феномена зрительного восприятия2 можно утверждать, что сам факт видения (т.е. пока только на уровне чистой констатации факта и ничего более того: что мы в данный момент времени, на этом самом месте, нашими собственными глазами, что-то по своему виду достаточно для нас определённое видим) феноменологически исходным для нас образом своего бытия нам даётся: не как некое производимое в отношении предмета нашего зрительного восприятия «действие» – на данный момент времени совершающийся акт  зрения; и не как некий его видимый «образ» – существующий в нашем представлении (и который уже благодаря этому способен нести на себе некоторые вневременные характеристики определения способа своего бытия); но как сам предмет – как сама представшая нам на вид и по этому самому своему виду показывающая себя «вещь» или «лицо».

Предмет – самый что не на есть настоящий, нам самим (нашему «образу» его видения или «действию» зрения) – по своему виду пред-стоящий: прямо-пред нашим лицом наличествующий, «на лицо» нам данный, прямо у нас «на глазах» существующий – ни-где и ни-как иначе, как прямо-вот-здесь присутствующий и только-вот-сейчас для нас происходящий.

Другими словами, мы собственно зрим и видим3 не что иное, как – прежде всего и непосредственно – сам предмет нашего зрения (или видения) как таковой (т.е. видим мы этот самый предмет нашего зрения только так, как он по своему собственному, этому-вот-самому, суть непосредственно нам данному виду, – а какого-либо другого его вида нам здесь просто не дано, – есть), но не сам образ его видения и не само действие нашего зрения – как таковые.

Ибо и то, и другое по самому своему существу есть то, собственно чем или собственно как – или, точнее говоря, посредством чего: посредством формирования какого образа своего видения или посредством совершения какого действия нашего зрения; или, проще говоря (т.е. переходя на ещё более простой для нас «естественный» язык), образом какого действия и действием какого образа – мы зрим и видим.

Но ни то, ни другое не есть в самом существе своего явления то – собственно что мы здесь зрим и видим.

Не есть то, что мы вообще способны непосредственно, в полной своей мере, в целом, от начала и до конца формирования самого «образа» своего видения или совершения самого «действия» нашего зрения – суть предметно (т.е. в вполне определённой для себя предметно-наличной, наглядно-зримой,  непосредственно-видимой форме явления своего бытия) увидеть.

 

***

И здесь мы сразу же сталкиваемся с первой и может быть главной апорией, которая всякий раз будет вставать у нас на пути построения любой более или менее логически последовательным для себя образом проводимой – феноменологии зрительного восприятия.

Суть которой заключается в следующем трудноразрешимом для нашего ума противоречии.

(Противоречии не разрешимом в рамках деятельности одного только нашего «нормального», рационально мыслящего, предметно-научно познающего ума – в рамках существования одного только нашего «дневного», факто-логического, фактически «всегда и уже» для себя «бодрствующего» сознания: сознания, как правило, не сознающегося себе в существовании своей другой, суть обратной себе стороны явления всех познаваемых и мыслимых им вещей и событий мира, феноменов бытия или фактов своей собственной жизни. Сознания – никогда не признающегося себе в том, что оно само в этой самой своей рационально-мыслительной и предметно-познавательной деятельности способно «порой», время-от-времени погружаться в самый настоящий для себя сон определённого вида действия или же полного бездействия своего мышления или познания.)

Для того, чтобы у нас появилась возможность в собственном смысле этого слова «воспринять» и в целом сознавать для себя сам факт видения того или иного предмета своего зрительного восприятия (ведь по самому существу своего явления любой состоявшийся в нашем бытии факт видения того или иного предмета есть прежде всего факт сознания того, что мы этот самый предмет видим); для того, чтобы мы вообще смогли здесь нечто предметно-определённое увидеть – необходимо, чтобы зрительный акт в той или иной мере «полноты» совершения образа своего действия для нас уже произошёл и в целом по времени своего действия завершился.

И, наоборот, для того чтобы мы могли определить то, каким собственно образом действия производится сам этот акт зрения; для того, чтобы у нас появилась возможность тем или иным своим способом познавать и в целом сознавать для себя то – «как» мы смотрим (и в итоге, чтобы мы могли сохранять для себя способность самостоятельно производить, свободно направлять, сознательно контролировать деятельность своего зрения), необходимо, чтобы мы смогли на какое-то время отвлечься, «отвернуться в сторону» от всего того – «что» мы видим.

То есть необходимо произвести, казалось бы, невозможное для самого нашего зрения действие: своим же собственным взглядом хотя бы на одно своё мгновение («во мгновение ока»: на миг совершения действия «мигания» глаз, закрытия-открытия «век», раскрытия-сокрытия, появления на-вид и исчезания из-вида существа явления всего здесь видимого), но зато совершенно и полностью, суть окончательно для себя (окончательно прежде всего для образа действия и времени существования самого этого «взгляда») – от-страниться и в целом от-казаться от самого «предмета» своего зрения или нашего собственного «образа» его видения (предметно-образного представления о существе предмета своего видения).

  1. Кстати говоря, вопрос о наличии присутствия или о самой возможности существования в той или иной форме своего явления феномена видения сна – существа его собственного или вообще какого-либо для него «другого» предмета (например, выступающего здесь в качестве предмета «отражения» определённых форм действия нашего чувственного восприятия, эмоционального переживания, словесно-речевого выражения, дискурсивного мышления, натурфизического или субъективно-психологического описания и прочее) будет оставаться для нас всегда открытым, а вполне может быть, что и вовсе никогда не находящим для себя возможности какого-либо своего положительного решения вопросом. 
  2. Рассматривая феномен зрительного восприятия (или форму данности и способ бытия самого его «предмета») так как он есть или по крайней мере может быть «сам по себе» – в его чистом виде. Пытаясь для себя определить и определённым своим образом феноменологически описать существо явления и принцип действия феномена самого что не на есть – непосредственного зрительного восприятия, феномена «прямого зрения» или «простого видения» – феномена просто видения и ничего пока больше другого. И в первую очередь, пытаясь не смешивать его (конечно, насколько это вообще будет возможно) с феноменом образования наших собственных «зрительных», как впрочем и любых других – по своему происхождению уже чисто «психологических» – впечатлений (греч. πάθος или παθήματα, фран. или англ. impression, нем. Erlebnis и др.) [➥3.2.05.07(***)].
    Мы можем здесь пока только для себя отметить (оставить для будущего своего рассмотрения), что одну из произведённых в данном отношении попыток дать определение подобного рода «разницы понятий» (разницы по существу своему представляющей собой: «категориальное разграничение двух ‘‘предметов’’ видения»), возникающей при описании феномена человеческого «видения», предпринял Людвиг Витгенштейн в «Философских исследованиях», посвятив этому описанию отдельный (по своему объёму достаточно обширный) раздел своих исследований. Одним из ключевых на наш взгляд философских определений и существа самой этой «разницы понятий», и отделено взятой здесь для своего рассмотрения сущности понятия «зрительного впечатления» (Seherlebniss) – представляется такая его дефиниция: «‘‘Видение как…’’ не принадлежит восприятию. А потому оно похоже и вместе с тем не похоже на видение» (Л. Витгенштейн, Философские исследования, часть II, раздел XI с. 281). Данное определение феномена «зрительного впечатления» даёт нам на вооружение один из первых его основоопределяющих признаков и открывает собой вполне плодотворную для нашего дальнейшего разбора феномена «видения (сна)» перспективу деления между собой смыслов этих двух составляющих его основу понятий: 1. Смысла понятия видения-как («видит так – как видит») – как способность видеть «так» или «иначе»: так или этак, «и так и эдак»; как на «один», так и на «другой» свой вид; как «эту», так и «ту» сторону явления; как первый, так и второй «аспект» видения; 2. И отличающегося от него по своему смыслу понятия «просто» видения – видения просто-так: так как оно по своему виду собственно и есть; так как оно «само по себе» видимо и «само собою» видится. Или другой вариант именования существа последнего понятия – «так-видение» («видения так – и ни-как иначе»): определение Витгенштейном смысла «другого родственного понятия», применяемого и в частности «приемлемого лишь в тех случаях, когда в картине меня занимает предмет (на ней изображенный)» (см. там же, с. 291). Или, если провести определённую смысловую параллель по отношению к первому понятию и продолжить линию противопоставления ему смысла второго, то понятия – видения-что («видит то – что видит»): способность видеть что-то одно и ни-что «больше» другое; именно «так» и ни-как уже «иначе»; или «всё», или «ничего». Способность видеть вообще что-то «одно» (ср. определение Платона [➥3.2.02.08,прим.2]): единое и единственное в своём «роде», по своему виду предметно-определённое, по самому своему предмету простое и неделимое (ср. одно из центральных положений витгенштейновского Трактата: «Предмет прост» [➥3.2.05.07,прим.2]).
    И уже на основе таким образом раскрывающейся перспективы «категориального разграничения» этих двух способов или самих «предметов» видения между собой попытаться разделить и в целом определить как по отдельности, так и в возможных формах их взаимоотношения друг к другу – сами «понятия»: и феномена зрительного восприятия в его «чистом виде» (видение-что), и феномена зрительного впечатления «как такового» (видение-как). При этом определить второй прежде всего и главным своим образом – как отличный от первого. Ведь дать определение феномену зрительного впечатления «как таковому» – независимо от феномена зрительного восприятия: так как он есть «сам по себе»; чем он является «в себе»; что он может представлять собой по самой «природе» своего явления – практически невозможно, ввиду принципиальной двойственности существа этого феномена в бытии человека и деятельности сознания.
  3. В собственном смысле и исходном значении употребления  этих слов – «зрим и видим» (в своём собственном смысле и исходном значении – способных употребляться в нашем языке как по отдельности, так с возможностью совместного, по существу своему парного сочетания смыслов этих двух слов вместе). А не скажем, например, что мы каким-то иным образом действия явления для нас предмета нашего видения – его «созерцаем»: представляем, воображаем, придумываем, мним, грезим и прочее.