3.2.01.10
По сути своей этой же самой формой феноменологической данности феномена сна в бытии нашей жизни и деятельности сознания объясняется (но не наоборот, как это пытаются трактовать некоторые представители современной аналитической философии языка1) хорошо известный и «сам за себя говорящий» языковой факт,2 заключающийся в следующем положении: 

Мы всегда можем сказать о себе (и только о себе, в качестве построения формы высказывания от первого лица в прошедшем времени) в отношении существа явления и образа действия своего сна, что – «я спал и видел сон».

Но мы никогда не скажем себе и не сообщим никому другому (в той или иной мере не погрешив истинностью своего высказывания), что я на данный момент, в это вот самое мгновение своей жизни – «сплю» и «вижу» своё сновидение.

И в этом же смысле и в отношении существа самого разбираемого нами здесь феномена «видения сна» мы также никогда не сможем с полной уверенностью для себя утверждать, что на данный момент, в настоящее время нашей жизни всё то, с чем имеем дело в виде явления сна (или образа сновидения) мы можем в собственном смысле этого слова – видеть.

А если мы и оказываемся в это самое время способными в отношении существа рассматриваемого нами явления что-то определённое «видеть», то это будет явление и действие нашего видения уже не феномена самого сна как такового, а чего-то по отношению к нему феноменально иного (феномен видения сна какого-то и в отношении себя самого, и нас его видящих совсем уже «другого»). 

Но зато мы всегда можем с полной долей уверенности утверждать, что в настоящий момент времени нашей жизни мы способны производить в отношении существа рассматриваемого нами здесь явления сна (образа сновидения) любой другой вид действия нашего его воспоминания (или запоминания), представления, осмысления, описания, рассказывания и т.д. – то есть любой другой вид деятельности нас самих, наших собственных чувств или сознания, за исключением всего одного – действия самого «видения» и видения собственно самого «сна» как такового.

Правда уже с вполне определённой долей сомнения в том, что вспоминаемое нами во время или же после действия своего пробуждения от сна чувство сна или образ сновидения и формирующееся на основе этого воспоминания представление о том, что мы могли чувственно переживать и образно видеть во время действия самого сна – имеют своё прямое и вообще какое-либо подлинное отношение к образу действия и существу явления феномена сна как такового.

Сомнения в том, что таким образом нами вспоминаемое после сна явление сна, составленное по следам образов этих воспоминаний сна наше собственное представление «о» сне – представляет собой «сам сон», а не есть всего лишь существующий в одном только нашем воображении образ сна – образ сна своего собственного или какого-то по отношению к существу явления «своего сна» совсем уже другого.  

  1. См. во многом здесь показательное и заслуживающее нашего особого внимания в этом отношении исследование американского философа-лингвиста Нормана Малкольма «Состояние сна» (Dreaming). Отдельные положения которого мы будем более подробным для себя образом разбирать в специально посвящённой этому разбору главе нашего исследования (см. глава 5. Феномен рассказывания сна).
  2. Факт свидетельствующий нам о смысле всего вышесказанного, но на уровне существования уже чисто языковых явлений, на уровне бытования в нашем собственном образе жизни и в жизни человеческого сообщества в целом феномена «рассказывания сна» («telling a dream»). В отношении последнего Малкольм устанавливает единственно правильную, имеющую возможность своего адекватного применения (или хотя бы просто «нормального употребления») в нашей речи форму предложения или вид высказывания – «Я видел сон» (или «Мне снился сон»). Или другой «однотипный» ему по форме своего предложения и имеющий одинаковые возможности по способам своего употребления в речи вид высказывания – «Я спал». Одно, по мнению американского философа, необходимым своим образом предполагает другое: феномен «видения сна» не происходит вне «состояния сна» – чтобы снилось «сновидение» необходимо «спать» и, возможно, наоборот («возможно» – потому, что необходимость этой обратной связи Малкольм в своей книге «Состояние сна» просто не рассматривает). То есть такого «типа» предложений, которые имеют – и в том, и другом случае – «первого лица в прошедшем времени». Всякая возможная здесь другая форма предложения, высказывающая суждение о своём собственном «состоянии сна» или «сновидении» и сообщающая о нём кому-то другому, не может представлять собой ни какого-либо своего осмысленного употребления в нашей речи, ни какого-либо «вразумительного» смысла нашего собственного его понимания в целом. Например, в отношении рассмотрения возможности употребления данного вида высказывания в форме сообщения, производимого уже не в одном только своём «прошлом времени» и не от «первого лица», но в форме высказывания – «настоящего времени» или от какого-либо другого – «второго» или «третьего лица», Малкольм делает такое своё окончательное заключение (в целом подводящее итог всему проведённому им на страницах своей книги критическому разбору и сравнительному анализу данных форм суждения и видов их высказывания в нашей речи): «В гл. 1, 2, 3 и 8 было показано, что предложение ‘‘Я сплю’’ [‘I am asleep’] не может иметь употребления, которое было бы гомогенно нормальному употреблению предложения ‘‘Он спит’’ [‘He is asleep’]. Предложение ‘‘Я сплю’’, как бы респектабельно оно не выглядело, является просто бессмысленным сочетанием слов. Невозможно, чтобы был критерий того, чтобы сказать, что кто-то понимает [anderstands], как употреблять это предложение с тем, чтобы высказывать суждение о своем теперешнем состоянии, и из этого следует, что само понятие суждения человека о самом себе, что он спит, является невразумительным [unintelligible]. Теперь легко понять, что те же результаты дает предложение ‘‘Мне снится сон’’ [‘I am dreaming’]. Мы интересуемся сновидением [dreaming] в том смысле, в каком оно подразумевает пребывание в состоянии сна [being asleep]. Если ‘‘Я вижу сон’’ [‘I am dreaming’] могло бы выражать суждение, то это подразумевало бы возможность суждения ‘‘Я сплю’’, и, следовательно, абсурдность последнего доказывала бы абсурдность предыдущего» (см. Н. Малкольм, «Состояние сна», с. 99).